Л.Б. Тиунова

2. Исследование правовой действительности предполагает использование всего арсенала научной методологии. Существенное значение при этом имеет системный подход, развиваемый на основе материалистической диалектики. Он позволяет проследить проявление сущности изучаемого предмета в его функциях, структуре, целостности. В этом случае генетический подход к праву, вскрывающий его глубинную природу и основу (сущность), необходимо перерастает в исследование структурно-функционального порядка. К каким же выводам приводит подобный путь познания права, в котором реализуется более общее и принципиальное положение К. Маркса об универсальном ходе познания, представляющего собой восхождение от абстрактного к конкретному, как всеобщей форме движения научного знания.

Отправной точкой познания права следует считать отношения собственности как юридическое выражение производственных отношений. Отношения собственности, функционирующие в классовом и государственно-организованном обществе, имеют не только экономическую, но и правовую природу, составляют глубинную основу (сущность) права. Будучи социальной формой материального производства, отношения собственности детерминируют определенный правопорядок, особенность которого состоит не только в том, что он “охраняет” производство от случая и произвола, но и обеспечивает его участникам определенную самодеятельность, вне и помимо которой невозможна сама трудовая деятельность и, во всяком случае, присвоение ее результатов. Это позволяет говорить о таком основании права, как социальная свобода. Именно на эту сторону права советские ученые стали обращать особое внимание.

Наиболее выпукло право как объективно необходимый и возможный масштаб свободы проявляет себя в правоотношениях, выражающих юридическую связь между обязанностью и правом. Последнее есть мера возможного поведения, т. е. определенная свобода выбора деятельности, сопряженная с соответствующей обязанностью и ответственностью. Право как масштаб свободы должно быть признано государством, в этом признании проявляется государственная воля класса (народа), осуществляющего экономическое, а потому и политическое господство. Объективная необходимость политического закрепления определенного уровня свободы личности, при котором возможно развитие данного способа производства и осуществление экономического господства правящего класса, выражается в праве. В этом состоит сущность права. Каким же образом право обеспечивает в реальной жизни социально определенную свободу и надлежащее функционирование отношений собственности, а в конечном счете функционирование господствующего способа производства, всей данной общественной формации? Специфика собственно правового воздействия состоит, очевидно, в особом разграничении и соединении интересов, ибо правовое регулирование не в состоянии базироваться как исключительно на нравственных устоях (убеждении), так и на одном лишь государственном принуждении. Это свойственно любому типу права, в том числе и социалистическому.

3. Социальная свобода —сложное и многоплановое явление. Поскольку право представляет собой масштаб свободы, особенностью его функционирования оказывается регулирование общественных отношений путем разграничения и интеграции (соединения, согласования, подчинения) интересов индивидов, коллективных образований, классов, социальных слоев, общностей и всего общества. В опоре на определенные потребности и интересы заключается действительная эффективность правовой формы общественных отношений в любом обществе. Еще Н. М. Коркунов отмечал, что “принудительность не есть ни основное, ни даже общее свойство правовых явлений... нет власти в мире, которая в состоянии силою принудить всех и каждого к повиновению всем ее велениям” в том числе социалистическом. Сколь мощно ни было бы государственное принуждение, страх наказания, тяжесть ответственности за нарушение закона, реализация права все же зависит в первую очередь от того, насколько адекватно оно опосредует развитие господствующего способа производства, насколько оно базируется на потребностях и интересах определенных социальных сил, в какой степени и каким образом разграничивает и сочетает, различает и интегрирует реальные интересы, движущие деятельность субъектов общественных отношений, опосредуемых правом.

То, что даже применительно к эксплуататорскому обществу упрощенное представление Р. Иеринга о праве как защищенном интересе оказалось неточным, заметил еще Н. М. Коркунов. С точки зрения марксистской, классово-исторической трактовки интереса иеринговская формула не отражает специфики правового регулирования — для него право всегда на стороне сильного, сводится к факту насилия, принуждения. На деле механизм правового регулирования значительно сложнее и тоньше.

В советской литературе, начиная с 30-х годов, преобладала установка Вышинского, связывавшая право только с отношениями господства — подчинения. О том, что в праве мы имеем дело с защитой интересов господствующего класса, а в настоящее время — с защитой общенародного интереса, олицетворенного в государственном интересе, пишут и теперь. Подобный подход нуждается в уточнении.

Во-первых, как неверно сводить право переходного периода только к пролетарскому интересу, игнорируя интересы крестьянства, иных трудовых слоев общества, так и при социализме неправильно сводить право к области одних только общенародных интересов, исключать из сферы правового опосредования необходимость согласования общих и региональных интересов, интересов наций и народностей Союза ССР, интересов классов и социальных слоев, регионов, корпораций, коллективов и каждой личности. Во-вторых, представление о социализме как социально однородном обществе вообще не соответствует действительности, мешает своевременному разрешению существующих противоречий, загоняя их вглубь и только обостряя вместо того, чтобы “отладить механизм демократического выявления и формирования интересов и воли всех классов и социальных групп, их согласования и реализации во внутренней и внешней политике Советского государства”.

Существует мнение, что государство — самостоятельная форма общего интереса, а право — сфера отношений независимых друг от друга индивидов. С таким подходом трудно согласиться, ибо государство не всегда концентрирует в своей политике всеобщие интересы и, как правило, защищает не только их. В свою очередь, право невозможно сводить лишь к обеспечению индивидуальных интересов. Правовые системы отдают приоритет именно классовым интересам. Это относится к каждому типу государства и права. Тем не менее связь между государством и правом нуждается в более глубоком теоретическом осмыслении.

Правовое регулирование юридические нормы осуществляют не сами по себе, а только оказываясь в определенной взаимосвязи с правосознанием и правоотношениями (деятельностью). Поэтому речь идет о функциях права как правовой системы, а не просто о функциях права как статичной системы его норм (моделей поведения абстрактного характера). Речь идет в первую очередь о структуре правовой системы, которая обеспечивает специфическое регулирование общественных отношений и складывается из взаимосвязей правоотношений, правосознания и норм права. Однако подобная структура, обеспечивающая регулирование вообще, дополняется особой структурой права, предопределяемой спецификой именно правового регулирования, спецификой его функционирования.

На структуру, вытекающую из особенности любого регулирования (сознания, норм и действий), накладывается структура, вытекающая из специфики функционирования права, заключающейся в разграничении и сочетании интересов (различных форм их интеграции). Имманентная праву функция порождает присущую ему структуру любой развитой правовой системы страны и международно-правовой системы—их подразделение на две относительно автономные и стабильные области — ту, которая традиционно именуется “частным правом”, и ту, которая представляет собой так называемое “публичное право”. Причем эти области охватывают не только нормы права (объективное право), но также правоотношения и их осознание (правосознание). В одной из этих областей правового регулирования превалирует разграничение интересов (частное право), а в другой—соединение интересов в классовый, общегосударственный интерес, в интерес всего общества.

Публичное и частное право находятся в органическом взаимодействии, что и обеспечивает надлежащее функционирование всей правовой системы в целом. Более того, в социалистическом обществе публичное право представляет собой охрану общественного интереса, построенного на сочетании более локальных интересов и интересов личности, в то время как частное право исходит из согласования интересов индивида с интересами коллектива и интересами всего общества.

Тем не менее грань между публичным и частным правом остается и при социализме, поскольку признание приоритета публично-правового над частноправовым, коренящееся в общественных формах собственности, не может и не должно приводить к игнорированию локальных и личных, а также коллективных интересов, к поглощению публичным правом частного. Таким образом, в преобразованном виде подразделение на публичное и частное право остается при социализме, и с этим не может не считаться законодатель.

Поскольку обеспечение общественного, коллективного и личного интересов, их взаимосвязь и соотношение достигаются различными юридическими средствами и правовыми механизмами, постольку и правоотношения, характер взаимосвязи их субъектов имеют существенные различия в области частного и публичного права. Основной метод регулирования, например, имущественных отношений характеризуется диспозитивностью, равенством и самостоятельностью сторон. Основной метод регулирования, например, административных, управленческих отношений характеризуется жесткой регламентацией, императивностью на началах власти-подчинения. Образование командно-приказной, бюрократической системы управления в 30-е годы привело к гипертрофированию публичного права за счет интересов личности и коллективов, к грубому государственно-аппаратному, административному вмешательству в обширную сферу “частного” права, что пагубно отразилось не только на экономике, но и на политической сфере. Если же говорить в целом о правовой системе 30—50-х, да и 70-х годов, то она была лишена возможности обеспечивать социальную свободу путем разграничения и сочетания интересов, т. е. утратила свою специфическую функцию, а следовательно, социальную ценность и эффективность.

5. Проблема повышения роли права как меры свободы, формы согласования интересов в социалистическом обществе приобретает принципиальное значение лишь в условиях признания и развития в государстве многообразных интересов и отсутствия монополизации одного вида интересов, их преобладания над всеми другими интересами, т. е. в плюралистическом обществе.

Очевидно, ответить на эти вопросы и решить проблему взаимосвязи правового государства и плюрализма невозможно лишь в политическом аспекте. Обращение же к исследованию социальной функции права (а ведь именно на право ориентируется правовое государство) позволяет уяснить эту связь. Разграничивая и соединяя многообразные социальные интересы, право обеспечивает тот объективно возможный уровень свободы, в рамках которого общество и индивид, с одной стороны, защищены от произвола и случая, с другой — имеют возможность влиять на прогрессивное развитие общественных отношений, удовлетворять свои интересы. И если политическая организация общества ориентируется на такое понимание соотношения экономики, права и политики, то, признавая необходимость принципов правового государства, она неизбежно должна прийти к признанию плюрализма как формы социальной организации. Именно через право как средство согласования интересов правовое государство связано с социальным плюрализмом, и эта связь объективна.

Итак, от плюрализма собственности к множественности интересов, а соответственно и мнений, от нее к плюрализму социальной структуры, закрепление и отражение этих процессов в праве, ориентация государства на это право, его охрана — вот линия, очерчивающая объективную связь социального плюрализма и правового государства через право.

Не случайно при ином подходе само право и проблема согласования интересов оказывались на заднем плане в условиях административно-приказной системы управления, авторитарного режима, монополизировавших интерес бюрократизированного слоя многомиллионного аппарата, представлявшего собственный интерес как всеобщий, а свою волю как, якобы, общенародную.

Сегодня, когда речь идет об экономическом, политическом и духовном оздоровлении советского общества, придании социализму демократического и гуманистического потенциала, когда возрастает роль человеческого фактора, можно говорить о становлении плюралистического общества, в котором право может и должно выполнять функцию разграничения и интеграции многообразных интересов.

Иначе говоря, право в условиях плюралистического общества способно и государству придать плюралистический характер в плане:

2) его ориентации па независимость и соподчинение законодательной, исполнительной, судебной власти, с их различными непосредственными интересами и задачами, которые объединены едиными конечными задачами, всеобщим государственным интересом, соответствующим общественной потребности и общественному прогрессивному интересу.

Ориентация на плюрализм интересов в правопонимании благотворно влияет и на развитие международных правоотношений. Она “позволит перейти от парадигмы "баланса сил" к парадигме баланса интересов стран и регионов, парадигме изучения, учета и согласования этих интересов” с признанием приоритета общечеловеческих интересов.

Реальная жизнь социалистического общества требует, чтобы наша наука отказалась от декларативного положения об общенародности права и наполнила его реальным и объективным содержанием, обратилась к тем действительным общественным, коллективным, индивидуальным интересам, которые находят свое отражение в юридической, форме общественных отношений и которые право призвано согласовывать, разграничивать и интегрировать, обеспечивая нормальное функционирование материального производства, эффективное действие институтов социалистической демократии, развитие личности, общественный прогресс.

Правоведение 1990 №1